Каждая кровь имеет своеобразный вкус. Будто вкус души или же вкус разных видов чая, кровь каждого человека индивидуальна. Чья-то кровь гнилая, с тошнотным привкусом горечи, чья-то сладкая, обволакивающая, будто горячее молоко. Каждая кровь обособлена и течет в совершенно разных жилах, по разному пульсирует в разных венах и питает отличные друг от друга сердца. Логично сделать вывод о том, что и кровь, что не изменяет свой ход под кожей имеет собственную характеристику отличаясь тонким запахом, который почувствовать может лишь искусный парфюмер, смешав чистую капельку крови с концентратами разных спиртов. Идеальный морфин, сводящий с ума не только противоположные полы. Но, для демонов не нужно ювелирных процедур, чтобы почувствовать тонкий запах, они могут видеть эту невидимую тонкую нить на солнце, они могут слышать эту быструю, скользящую, но особенно дорогую ноту в музыке. И тогда невольно начинаешь задумываться о том, чем отдает твоя кровь на вкус, как пахнет она, соприкасаясь с воздухом? Но, сколько бы ни длились твои попытки понять ценность своей крови, ты никогда не достигнешь желаемого результата, как и никогда не поймешь, чем же отличаются души друг от друга, но это совершенно другая история.
И теперь кровь течет по маленькой ладошке, обволакивая пальцы, просачиваясь в узоры тыльной стороны, вычерчивая линии судьбы и капает с ладони быстрой каплей с того места, где прерывается дорога его жизни. И эта странная картина может заинтересовать кого угодно, как нечто заполняющее тебя выходит из тела, сливаясь с месивом земли и проливного дождя, пропадая в грязи, уходя в землю, смываясь крупными каплями.
Косой ливень бил по телу, вызывая приступы крупных мурашек и нескрываемой дрожи, но в этот момент в васильковом глазу отражался красный свет крови, которую он рассматривал. Это его кровь. Как и у всех она красная, не синяя и не черная, на вкус отдает противным железом, вызывая рвотный рефлекс, на вид ползучая жидкость, теплая, быстро бьющая из раны на руке, высвобождаясь от оков тела. И эти импульсы отдаются в ритме сердца, сильное жжение и воздух проникал в ткани, пытаясь ворваться внутрь и от этого медленно и неизменно становилось больно, но кровь не останавливалась и совершенно ничем не напоминала кровь проклятого человека.
Он падок на болячки, он знает каково это - глотать, подступающую к горлу кровь, захлебываясь ей, через стиснутые зубы звать, чувствуя, как из других ран выходят жизненные силы. Не один человек ни проживет без крови.
Ладонь мальчика машинально тряслась, он не мог ничего сделать, пытаясь не морщиться от открытого пореза, который уже во всю садил жгучей болью. Рану нужно обработать, но сейчас он об этом не задумывается. Без разницы, ведь это все равно что поранить коленку упав с пони, но Себастьян уже подскочил к нему, словно очнулся ото сна.
Да, дворецкий сам не свой, упустил шанс поймать господина на лету, как это обычно бывает и нахально усмехнуться в лицо, показывая, что он все еще то чудовище, которое бережет его, кормит, греет, чтобы однажды отведать приготовленный ужин, что уже томится в духовке на медленном огне. И Сиэль ощущал это как никогда сильнее с каждым днем, медленно покрываясь аппетитной корочкой изысканного, по-истине, королевского блюда.
От этой мысли ему становилось противно, а когда он увидел пальцы демона, накрытые мягким платком, который тут же впитал всю кровь в себя, пропуская через тонкие волокна капли крупнее, Сиэля охватило отвращение и от отдернул руку так, что кисть унывающе заныла.
Не подходи ближе! - Пронеслось у него в голове. Юный граф пугал сам себя, как бы банально это ни звучало, внимательно взглянув в глаза демона. Это всего лишь инстинкт самосохранения, ведь как бы вы ни любили своего хищника, живущего рядом с вами, вы будете бояться его клыков, вы не подойдете к нему близко, если зверь голоден и не будете размахивать раненной рукой, видя желание, едва заметно блеснувшее в глубинах бархатистых глазах кровожадного убийцы.
Но ничего выдавить Сиэль не мог, понимая, что по его глазам все было прекрасно видно в эту минуту. И это еще одни грабли на которые напоролся дворянин. Сегодняшний день точно не выдался.
- Я просил тебя не накидываться на меня! - А это, так же совершенно естественный психике, рефлекс самозащиты в минуты осознания своей оплошности, тем более перед человеком, который эту слабость и этот секундный страх видеть не должен. Не потому что тогда не избавиться от его назойливого желания прикоснуться к крови и еще раз вкусить ее аромат, а потому что  сильные личности не делают подобных ошибок и не показывают их осознание на публике, быстрее пытаясь скрыть свое замешательство.
Каким бы выдающимся граф не был, ему предстояло еще многому научиться, хотя бы у Себастьяна, который сохранял непринужденный вид, отчего дворянин снова скалил ровные белоснежные зубы, словно пес на спокойного кота.
- Нам немедленно нужно попасть в поместье, чтобы обработать Вашу рану, сэр. Это стало последней каплей. Психоз накатывал так быстро, что Сиэль заметил с каким грохотом рушатся выстроенные долгими днями стены терпения и высокомерия. Если он сейчас сорвется, ему придется провести еще целый день в одиночестве, осознавая все, что он упустил и главное, что сделал, а сделал он "ничего", лишь допускал оплошности. Один не верный шаг и пешка пала, и пешка за доской противника стоит в расположении своих сверстников, однако они упали в благородных целях жертвах, а вот потеря последней пешки приведет лишь в неизбежному поражению.
Фантомхайв подал здоровую ладонь, облаченную к грязную перчатку, своему дворецкому с наглым видом желая, чтобы его подтянули. Беспомощный? Нет. Высокомерный.
- Я просил тебя, чтобы ты поднял меня из грязи, Себастьян, - ворчал юноша, осматривая свою испорченную одежду. Вообще-то на эти "тряпки" ему было плевать. Он может позволить себе сотню таких вещей, нет, тысячу, но именно сейчас, эта грязь на дорогой ткани раздражала его особенно остро;а не кидаться на помощь какой-то жалкой болячке. - Пытаясь сохранить вид непринужденный, скептичный, безразличный к боли, тупящей движения, тянувшей к земле, отдаваясь весомыми комочками давления на кончиках пальцев, Фантомхайв надевал маску рассерженного хозяина, который нечаянно наступил на грязь и запачкал носок начищенного ботинка.
Но, реплика дворецкого о теплом доме и горячем молоке с маслом, которое тут же всплыло в глубинах еще детского сознания, пришлась так кстати, что граф сам не заметил как улыбается уголками губ, прижимая раненную ладонь к поясу, пытаясь скрыть в дожде и темной одежде кровавые разводы.
Отнюдь, люди ошибаются, думая, что это проявление их духовной силы. Способность принять помощь и признать свою боль, как позыв организма об опасности, прислушаться и позаботиться о себе - вот духовная сила, ровно так же, как способность прощать врагов. 
- Да, ты прав, идем домой, я хочу обдумать... и еще... - мальчик как раз обернулся, в голове что-то резко поменялось. Все в порыве особых чувств делают не простительные вещи, подобные тому что сделал Сиэль - выбросил улику, оставленную как подарок к его надрывным действиям, откровенный жест надменности и усмешка со стороны преступника.
Дворянин усмехнулся, мысли накатывали в сознание как целый шторм и многие из этих мыслей не являлись утешающими в подобной ситуации.
Посмотрим, кто будет смеяться последним. - Подловил он себя и продолжил фразу после быстрой паузы: подними платок, я выронил.
С важным видом и задранным подбородком Сиэль повернулся к долгожданному экипажу, который терпеливо томился под ливнем, кони смирно потаптывались на месте, показывая свое недовольством скудным положением своих интересов (которые, как оказалось, у лошадей тоже есть) лишь ворчливым фырканьем вытянутой морды.
Но путь мальчику преградила какая-то скудная личность, по мнению Фантомхайва. Ему хватило секунды, чтобы оглядеть особь женского пола, которая не была в том виде, в котором Фантомхайв привык видеть дам. Вся промокшая, волосы водорослями небрежно забраны в хвост, так же темные, будто вороное крыло, глаза... а глаза впрочем были уже неважны, она не представляла никакого интереса, только скудного отвращения на лице графа.
Как мило! Если ты позволишь, я заберу твоего маленького хозяина, - он, вот, хотел ее обойти, оставив расправу над особой Себастьяну, но ее внезапно появившийся голос, который был, ну никак ни кстати, ввел мальчика в ступор. В доли секунды юнец пытался понять о чем сейчас она говорила, а главное "о ком?", а потом уже до него доходил общий смысл фразы.
Он что-то замямлил, пытаясь ее перебить тут же, но далее последовала еще более вызывающая и смелая фраза какой-то разбойницы с нищих улиц Лондона:  Я отлично о нём позабочусь!
Фантомхайв в раз забыл о зудящей кисти, сжав ее в кулак, через который тут же заструилась теплая струя крови, пробираясь через крепко сжатые пальцы, он машинально сделал шаг назад всем нутром чувствуя исходящую от девушки опасность.
Такое бывает, словно идет под крышей собственного дома, чувствуя что что-то случится, не доходишь до двери и на тебя падает крупная сосулька. Неожиданно, а ведь при любом позыве интуиции и шестого чувства, нужно отступить.
- Кто... - властно выдавил Фантомхайв, только сейчас позволив себе поднять глаз выше ключицы, на взгляд незнакомки. От этого его забыло в мелкой дрожи и Сиэль попятился назад мелкими, чуть заметными шажками, убирая сжатый кулак за подол сюртука. Это были глаза хищного зверя, который вырвался из клетки.
Сердце стучало в бешенном ритме, а второй голос призывал его звать Себастьяна, но Фантомхайв лишь тяжело сглотнул комок, подступивший в горлу и мотнул головой, повторяя:
- Уйди прочь, я не даю милостыню. - Граф нахмурил тонкие брови, чувствуя как болезненно отдавалась морщинка на переносице в области лба, голова почему-то болела еще сильнее, словно он не рукой упал, но все сказывался активный поиск преступника и эмоциональный спад дворянина.
- Себастьян! - Отозвал Сиэль, смело смотря в глаза голодному хищнику, просто не пропуская в сознание факт того, что это "нечто" в глазах совершенно не человеческого происхождения.
Но смотреть более он на нее не собирался. Даже, если его преследовала идея о том, что это не человек, он не хотел пудрить себе мозг подобной информацией. Если бы это было так, то Себастьян бы заметил...
- Себ... - Он повернулся к дворецкому и наступило сильное чувство страха, разрывающее всю грудную клетку.
Страх, как яд скользил по мышцам, колким антибиотиком ударял по иммунитету, ломая преграды внутреннего барьера и эту волну Сиэль не мог сдержать, как бы сильно не сдерживал наплыв эмоций. Да, эмоции, как вода, их практически невозможно сдержать в плотно сложенных ладонях и капли кипящих чувств отдавались в печати. Весь этот день не удался еще со вчера. Но кто знал, что природа умеет издеваться?